Интернет через модем, весь зарубежный кинематограф на кассетах, новые идеи и невероятная свобода СМИ, открытые границы и ветер в головах – все это безумные 90-е. Жизнь в то время походила на курьерский поезд: так же быстро менялась картинка перед глазами и так же никто ничего не успевал осмыслить. Только впитывал всем нутром стремительно меняющийся мир. О том, как жили в 90-е, рассказывают очевидцы – те, кто учился в те годы в школе и институте, начинал работать и входил во взрослую жизнь.
9 ноября на телеканале «МИР» стартует новое шоу – «Назад в будущее». Звездные пары соревнуются между собой в интеллектуальной битве. Они отвечают на вопросы, связанные с историей: тренируют свою память и зарабатывают деньги. Смотрите с понедельника по четверг в 22:35 новое звездное шоу «Назад в будущее».
Оглавление
«Мы были голодные и счастливые»
Бизнес-леди, писатель Мария Волощук:
Я с большим теплом вспоминаю это время. Во всем, что происходило тогда с нами, была ценность новизны. В 90-е нам повезло открыть для себя целый «другой» мир. Одни путешествия чего стоят!
Это случилось в начале 90-х. Я тогда была растерянной студенткой – страна, в которой я выросла, рушилась, а на ее месте образовывалось «не пойми что», полное комиссионок, аферистов, подделок и людей в бордовых пиджаках. Помню, как папа однажды позвал меня по важному делу. «Понимаешь, дочь, страну открыли. Можно просто взять и поехать за границу, – сказал он торжественно. – У нас уже полбанка выехали и вернулись, и им ничего за это не было!». Папа достал из ящика стола тысячу марок и пачку рублей. Я до этого времени никогда в жизни валюту в руках не держала – в СССР за валютные операции можно было загреметь в тюрьму лет на восемь, поэтому при виде марок я даже вздрогнула. «Это тебе с собой, – папа протянул марки. – Не бойся, уже можно. На это будете там покупать еду и сувениры. А на рубли купи себе чемодан, и одежду, чтобы было в чем ехать. И возьми с собой кого-нибудь, желательно пацана, так надежнее будет».
Как я испугалась – передать не могу! Я дальше Подмосковья сама не ездила, а тут – за границу. «Пап, а давай лучше я не поеду. Деньги сэкономим!» – предложила я. «Нельзя, дочь, – серьезно сказал папа. – Они потом одумаются и закроют страну. Пока есть возможность, надо выезжать».
От этой поездки в Австрию и Венгрию у меня остались воспоминания не о достопримечательностях, а о продуктовых магазинах. В первый день зашла в супермаркет, и мне стало плохо: голова закружилась от обилия всего, и я решила ничего не покупать и не пробовать, чтобы потом не скучать дома по вкусной еде. И вообще – лучше даже не знать, что так бывает!
Все «опытные туристы» привезли домой золото, шубы, джинсы, а я вернула папе почти все марки: они мне казались ценнее шуб и джинсов. Теперь вспоминаю эту поездку с большим теплом. Какие мы были тогда голодные, и как мы были счастливы есть каштаны на Мариахильфер штрассе и смотреть с холма на мосты Будапешта, думая, что видим все это в первый и, может быть, в последний раз.
Директор отдела корпоративного права ООО «Эксперт. Разведка» Ольга Митькина:
В 90-е годы я впервые выехала учиться в Канаду. Сейчас о многих вещах смешно вспоминать, но так было. В Москве тогда было очень плохо с продовольствием, помню абсолютно пустые полки магазинов первой половины 90-х. В Канаде я увидела супермаркеты такими, как мы привыкли видеть их сейчас. Прилавки ломились от десятков сортов сыра, хлеба, колбас. У меня был с собой простенький фотоаппарат, в народе называемый «мыльница». Я делала фото прилавков с товарами в магазинах и посылала маме по почте в конверте, потому что электронной почтой никто еще не пользовался.
А еще меня поразило, что в Макдональдсах не было очередей. В школе, в которую я ходила, давали бесплатные талоны в Макдональдс, и первый месяц я постоянно ходила туда завтракать, поражаясь, что внутри сидит только пара человек, читающих утреннюю газету.
Летом 1992 года я попала в Финляндию. Ехали на автобусе из Питера. Самое яркое впечатление – что люди в городе забирались на крышу собора и там загорали. Я тоже забралась туда, и сверху было видно, как много молодых людей на улицах обнимаются и целуются, совершенно не смущаясь, что они в общественном месте.
А в Германии, куда я съездила на майские праздники, для меня стало открытием, что 9 мая – это не парад и салют, а тихое поминание всех погибших в той войне в церкви на вечерней службе, а потом ужин с семьей, где смотрят фотографии прошедших войну или просто их вспоминают.
Философский бум и свобода информации
Переводчик, исследователь, писатель Мария Николаева:
90-е ознаменовались настоящим философским бумом, когда россиянам вдруг стало доступно множество учений. И среди них – русская религиозная философия, после революции развивавшаяся за рубежом, восточные учения, экзистенциализм, психоанализ, сексология, оккультизм и пр.
Разбираться в сдвигах мировоззрения было не под силу обывателю, однако открытые популярные лекции собирали полные залы, люди толпились в дверях в верхней одежде и висели на подоконниках. Они буквально засыпали спикеров вопросами.
Мне еще не было 19-ти лет, когда под влиянием наплыва информации я решилась менять жизнь, написав заявления сразу и об отчислении после второго курса биофака ЛГУ (ныне СПбГУ), и об увольнения из Ботанического сада. Первые два года я изучала русскую религиозную философию в Университете философских знаний в Петербурге (это был, по сути, лекторий, где выступали ученые). Параллельно я проходила суровую школу жизни, работая санитаркой в психушке, сиделкой у умирающих, землекопом в экспедициях и так далее.
Среди первых негосударственных попыток возрождения философского образования в России стала Высшая религиозно-философская школа (ВРФШ) под эгидой Петербургского союза ученых, где я обучалась на степень бакалавра философии с 1992 по 1996 год. Там были уникальные программы, по которым студенты изучали древние языки, читали произведения классиков в подлинниках, а главное – учились самостоятельному мышлению. Это была совершенно нестандартная система высшего образования и яркая творческая среда.
Журналист, редактор Антон Трофимов:
В 90-х годах реально появились все те свободы, которые раньше при СССР только декларировались. Если бы мы все это приобретали так же постепенно, как другие страны, было бы совсем иначе. У нас же все это произошло за считанные год-два.
С одной стороны, страна действительно обретала в это время реальную свободу, причем гораздо бóльшую, чем есть сейчас. Но с другой – эти процессы, как мощная волна, немедленно вытащили на поверхность всю сопутствующую пену. Я помню, как мой приятель работал в издании, которое целиком и полностью было посвящено деятельности всякого рода шаманов, ведьм, колдунов и чародеев. Рекламы там было чуть ли не полгазеты!
В то же время возникает новая российская журналистика, качественная современная пресса: «Независимая газета», газета «Сегодня» и «Коммерса́нтъ-Daily» – именно он задал стандарт современной печати.
В нашей отечественной журналистике – в газетах, на радио, на телевидении – в 90-х появляется неформальность и неформатность. И все это цветет буйным цветом: газеты на любой вкус, передачи на любой вкус! Хотя, конечно, многое делается методом «научного тыка». На изучение зарубежного опыта нет времени: все надо быстро, эксклюзивно, шокирующе и не так, как вчера.
В то же время свобода информации начинает восприниматься как право манипулировать информацией. Структур, которые контролировали религиозную деятельность в Советском Союзе, в 90-х уже не существовало. Свобода совести понималась как право проповедовать любые религиозные взгляды и создавать любые секты.
С одной стороны, в этот момент снова стали строить и восстанавливать церкви. Люди, особенно молодые, массово шли креститься. Но с другой стороны, для существенной части тех, кто принял крещение, это оказалось лишь модой. На этой же волне в России появляются все секты, которые только можно придумать, поскольку страна лишилась всех механизмов собственной защиты, в том числе и от разгула сектантов. В Россию хлынуло огромное количество проповедников самых разных религий. Они бродили по городам со стопками религиозной литературы, пытались заговорить с людьми в транспорте, в парках и даже просто на улице.
Гастрономические открытия и массовое безденежье
Финансовый директор частной транспортной компании Иван Шатинин:
90-е для многих были периодом гастрономических открытий. Все то разнообразие импортных товаров, которых никогда не видели советские люди, вдруг хлынуло в страну. Конечно, в основном товары были дешевыми и не очень качественными, длительного хранения.
Чего стоят только порошковые концентраты напитков YUPI и ZUKO из Чили – страшная химия! Но все эти новые продукты были для нас невиданным чудом! Мы просто не успевали открывать для себя все новые и удивляться им. Были даже консервы с самоподогревом, которых сейчас, кстати, и нет нигде.
Еще помню тушенку с негром на этикетке «Анкл Бенс», польские йогурты, турецкий чай, ужасные немецкие ликеры «берлинер бэрен», водку «Терминатор», а также много другого низкосортного алкоголя. Как мы только живы остались! Потом появились и самые разнообразные качественные продукты. В конце концов, слово «йогурт» россияне тоже впервые узнали в 90-х. Как и множество кулинарных рецептов. Раньше многие блюда просто не из чего было приготовить!
90-е были эпохой оптовых продовольственных рынков, где все закупалось коробками или ящиками. Эпоха колбасных открытий! Продукты были, но, с другой стороны, существенной части населения страны не на что было их купить, и люди голодали.
Деньги стремительно обесценивались, зарплаты падали, а то и не выплачивались месяцами. Закрывались целые градообразующие предприятия, поэтому огромные толпы народа перемещались по стране, стремясь кто попасть в столицу, а кто – выехать за рубеж. Помню, как в 91-м около 50 тысяч молодых россиян уехали в Польшу в паломничество по приглашению Папы Римского. Конечно, для большинства это было никакое не паломничество, а возможность попутешествовать по Европе за счет принимающей стороны.
Люди буквально выживали! Семьи военнослужащих собирали грибы, чтобы сушить и солить их на зиму, поскольку это был их основной продукт питания, помимо картошки. Существенная часть способных и думающих офицеров ушли из армии, потому что кормить семью им было не на что. То же самое произошло и с правоохранительными органами: все, кто мог так или иначе реализоваться в бизнесе, постарались уйти из органов. Множество оставшихся без работы людей работали «челноками»: закупали за рубежом товары, которые можно было продать в России. Так и выживали.
Заместитель руководителя Тульского регионального общественного Движения «МамКомпания» Юлия Супранович:
На Дальнем Востоке многие продукты появились раньше, чем в ЦФО. Особенно ярко это было с лапшой быстрого приготовления, которую к 1994 году мы ели уже давно: сказывалась близость Китая.
Когда я, студентка первого курса, переехала в Тулу, то как-то решила прикупить такой лапши на ужин. В магазине долго пыталась объяснить, что есть такие макароны: кипятком залил – и готово! Весь персонал собрался и надменно мне пояснял: «Тебе сколько лет? Не стыдно тебе не знать, как варить макароны? Ну какое кипятком?». Через два года китайская лапша повсеместно появилась в продаже, и наконец-то мне поверили.
Эпоха находок в кино
А еще 90-е стали временем открытий в кино! Зарубежные фильмы – хорошие и не очень, – которые вдруг стали доступны, тогда еще не скачивали в интернете. Да, конечно, интернет уже начал появляться, но он был модемным, слабеньким. Загрузки каждой страницы нужно было ждать по несколько минут, а скачивать фильм было просто нереально.
Зато именно в середине 90-х в России появились первые видеомагнитофоны и видеокассеты к ним. Мало того, в каждом микрорайоне открылись видеопрокаты, где среди моря всякой туфты можно было найти классические боевики, фильмы ужасов, эротическое кино и все-все, чего никогда не было в СССР!
Доцент кафедры продюсирования кино и телевидения, член Российского творческого союза работников культуры Вера Покидко:
Самым ярким киновпечатлением 90-х для меня, как, наверное, и для многих, стал культовый фильм Джеймса Кэмерона «Титаник». До сих пор помню день, когда впервые посмотрела этот фильм. Пригласили соседи – «посмотреть кассету». Всей семьей (иначе раньше и не было) мы отправились смотреть фильм. Папа, мама, брат, бабушка и я.
Когда на экране не самого большого телевизора из останков «Титаника» вдруг возник огромный целый корабль, мы испытали шок: такого нам никогда видеть не приходилось. Но это было только самое начало.
Надо сказать честно: романтическая история персонажей Ди Каприо и Уинслет нас с братом не впечатлила, что и понятно. Нам хотелось зрелища. Мы ждали самого главного – момента столкновения с айсбергом (это было обещано в описании фильма на кассете). А до этого еще наступали самые эротические моменты в жизни героини Уинслет – рисование Джеком ее портрета и знаменитая сцена в машине. И это нужно было выдержать, так как в комнате, помимо нас, находились еще и родители. А нам с братом смотреть на обнаженное, пусть и красивое женское тело при них было как-то стыдно. Поэтому во время эпизодов с рисованием и сценой в машине мы с интересом (ага, конечно) рассматривали узор на ковре, который, как главный атрибут интерьера 90-х, висел на стене.
И вот, наконец: «Айсберг! Прямо по курсу! Лево на борт!». Мы оторвались от созерцания ковра. Наконец-то! Происходящее дальше всем уже известно. Но с момента столкновения корабля с айсбергом и до финальных титров нас уже ничто не могло отвлечь от просмотра. Мурашки табуном бежали по телу в тот момент, когда происходило крушение «Титаника», когда всей массой эта махина падала на людей, пытающихся спастись, когда корабль разламывался на две части.
Эпизод, который заставил рыдать всех, невзирая на пол и возраст – смерть Джека – нас возмутил. Мы долго спорили с родителями, пытаясь доказать, что Роза могла и подвинуться. Знали бы мы тогда, что Кэмерон в любом случае не оставил бы Джека в живых (как он сам сказал в одном из интервью), наше возмущение не знало бы границ.
Популярность фильма была просто титанической. У каждого ребенка 90-х должен был быть аксессуар, связанный с «Титаником»: футболки, топики, полотенца, постеры, вкладыши от жвачек с кадрами из фильма «Титаник».
Кстати, их у нас и было больше всего. Два холодильника «Саратов» и «Свияга» были оклеены наклейками с кадрами из фильма. До сих пор осталось полотенце: решили его сберечь, как реликвию. В конце концов, можно будет продать в голодный год (надеюсь, этого не произойдет).
Татьяна Рублева
